Меня тоже удручает разделение людей на ведущих и ведомых, на лидеров и остальных. Мне тоже хотелось бы, чтобы большинство людей были активны в общественной жизни так же, как они активны в частной. Но не учитывать этого разделения невозможно, это – факт.
Из этого факта выводится следствие, о котором не принято говорить вслух в кооперативной среде. Однако почти каждый организатор наверняка думал об этом на кухне за завтраком, глядя рассеянным взглядом в кружку с кофем.
Высшим органом управления в кооперативе является Общее собрание, и это справедливо. Собрание избирает Совет, это логично. Однако поначалу всё наоборот: один или несколько человек начинают работать задолго до запуска кооператива, составляя фактический Совет, который созывает учредительное собрание, а после – собрание общее.
Эти авторы-организаторы-лидеры тратят не один год жизни на то, чтобы сдвинуть тяжёлый шкаф, то есть запустить коллективный проект от смутной идеи до выхода на устойчивую траекторию.
Эти несколько лет их жизни — самые трудные и затратные, но, ПАРАДОКС, самые не оплачиваемые, ибо оплату взять часто не откуда.
Вроде естественно, что их усилия нужно компенсировать позже, когда в проекте появятся деньги. Но разве кто-то поднимает этот вопрос? Как правило, организаторы общественно-полезного дела люди интеллигентные, им неудобно говорить о личных затратах. А общее собрание — слишком разряженное поле, чтобы там возникли электрические мысли о вознаграждении лидеров.
В частном бизнесе организатор сам вознаграждает себя за годы изнурительной малоденежной работы. А в кооперативе этот вопрос даже не возникает. Более того: Совет сразу становится во всём обязанным Общему собранию — тому самому собранию, которого без этих организаторов просто не было бы!
По-хорошему, эти несколько лет напряжённой идейной и организационной работы нужно превратить в объекты интеллектуальной собственности и занести в кооператив в качестве паевых взносов организаторов.
Как оценить стоимость этого
«организационного пая» – вопрос интересный, но не сложный. Можно взять зарплату, которую в среднем платят руководителям в крупном городе (допустим от 70 тыс. в провинции и от 150 тыс. в Москве). Затем умножить эту цифру хотя бы на два года работы (год до запуска и год после), получив 2-3 миллиона рублей минимум. Можно эту же сумму определить как долю от общей кооперативной выгоды, отделяемую единожды организаторам. А можно тупо зафиксировать красивую сумму, например, 1 миллион рублей для проектов мелких и 5 миллионов рублей – для крупных.
Этот «организационный пай», сопоставимый в среднем со стоимостью крошечной квартиры в уездном городе, будет, по совести, задолженностью кооператива перед лидерами при условии успеха проекта. Если организаторов было несколько, значит, они сами разделят пай между собой.
Можно наложить ограничение на выплату такого пая – возвращать только при выходе из органов управления. Однако этот пай должен существовать и греть душу. Если организатор свою работу провалил, то и забирать будет нечего.
Бред? Коммерческий подход? Попрание принципов народного проекта? А я считаю, что сегодня это, пожалуй, единственный способ включить энергию лидеров по максимуму и запустить-таки успешный кооператив.
Вопрос о задолженности членов перед организаторами пока вне поля зрения многих, ведь задолженность эта – по закону совести, а не по федеральному закону.
Конечно, кооперативный по духу человек способен годами работать без особого вознаграждения, но я бы сказал, что признание вклада лидера необходимо участникам больше, чем самому лидеру. Такой подход ещё на старте отучает народ от неблагодарности, приучает к справедливости.
В коммерческой сфере это нормально, но почему не так в НКО? Разве создать социально-значимый некоммерческий проект проще? Разве инициаторы проекта не обречены на многолетнюю работу в условиях стресса и безденежья? Разве лидер, работающий на общественном поприще, не имеет права на семью и материальный достаток?
Есть точка зрения, что социальному организатору лучше быть бессемейным аскетом и бессребреником. Что это не профессия, а призвание, не самореализация, а самопожертвование. Но давайте определимся: хотим ли мы в обществе роста некоммерческих отношений или нет? Хотим ли развития кооперации потребительской, производственной, кредитной, страховой, жилищной? Или нас устраивает, что большинство людей при слове «кооператив» вспоминают только ветхую садовую да гаражную кооперацию?
Тщетно ждать, что общее собрание кооператива поднимет вопросы о вознаграждении лидеров-организаторов сверх того минимума, который платит председателям. Большинство просто не в курсе затрат и рисков организаторов. Риски заключаются хотя бы в том, что нужно вбухать не один год жизни в проект с неизвестным результатом. Как правильно заметил один из лидеров современной российской кооперации (
Сергей Магденко), деятельность организатора подобна движению
канатоходца на большой высоте: гарантировать можно только наличие большого риска, а также непонимания даже в случае успеха.
Итак, если, как у Пушкина: «народ безмолвствует», значит, вопрос о вознаграждении должны ставить сами организаторы. Ужас-ужас! Это неслыханно…
Но если этот вопрос не решить, лидеры будут уходить из проектов как раз тогда, когда без них совсем никак – в момент спада общей эйфории, накопления усталости и череды трудностей, связанных с кризисом роста и просто с кризисом. Лидеры тоже устают и начинают смотреть в сторону коммерческих проектов, где можно банально заработать на ту самую квартирку, которую им должно общее собрание.
Источник
